Мой знакомый старик зачастил на стихийные базарчики и ярмарки. Он ни в чём не нуждался, но на закате своей жизни захотелось посмотреть на нынешнюю торговлю, заодно и сравнить с прошлой.
Он вспоминал: «После свадьбы мы с молодой женой отделились от родителей, вошли в недостроенный дом. Во дворе: ни коровы, ни козы, ни овец, ни кур, ни… Лошадь, которую на свадьбе подарили женины родители, стояла у них. Но мы не унывали и не дремали… Как говорится: муж куёт, жена дует, что-то будет. А я на самом деле с металлом знался, на кузнеца учился. И мы решили обзавестись коровой. Подоспел базарный день. Жена была беременная, поехал один. Базарных селений в округе насчитывалось уйма, а выбрал Астрадамовку. В ней жили близкие сродственники жены (на всякий случай можно переночевать), да и базары там собирались побогаче иных. Жена наказала попользоваться услугами сродственников, а я не послушался, потому что был мало знаком с ними, да и загорелось выбрать покупку самому. Когда-то же надо начинать. Корову купить — дело тонкое, можно запросто ошибиться. Пригласить бы отца, а я погордился… По этому поводу расскажу случай, который произошёл с моим приятелем. Он женился годом раньше. — Старик примолк. Тут же лучистая улыбка от губ разбежалась по морщинистым щекам. — Приятель был скорый на едкие насмешки. Особенно доставалось безобидным и простоватым мужичкам, от кого не мог получить сдачи, но шуток в свой адрес не любил, вот однажды и попал впросак. Его жене надоело каждый день бегать к родителям за молоком, послала мужа на базар за коровой. Он поехал в Астрадамовку. Прежде чем подыскать корову, мой приятель нахватался вина и пива… Ну и привёл домой корову с одним лишь справным соском на вымени. В общем, рассмешил народ. Старые люди до сих пор с улыбкой вспоминают тот забавный случай.
Ну, о других довольно, о себе доскажу: приехал на базар чем свет, стал глядеть в ряду подходящую корову. Жена наказала, которая, мол, упадёт на душу, ту и бери. Раз прошёлся, другой… Ни одна не упала на сердце. Верно говорят, что велик тот день, который короток. Не заметил, как на площади стало просторней, коровий ряд поредел, неудачники уводили свой товар домой до следующего базара. Время склонилось к полудню. Расстроился: разве пригожую корову приведут на базар? Её оставят в своём селе родным и знакомым.
Мою мольбу услыхал Господь и подвёл к одной: невысока, справна, ухожена и смирна — потихоньку хватает с телеги лесное сенцо и жуёт себе на здоровье. Тут-то я и вздохнул облегчённо: полдня бродил по базару, все глаза проглядел, а ядрёную крошечку не замечал. Господь и помог! Спрашиваю хозяина: с утра ли стоишь со своей красотулечкой? Отгадал, говорит, с Зорькой прибыли на зорьке. И приветливо улыбается, вроде мы сторговались. Вдруг пьяненький долговязый мужик крикнул издалека: не ошибись-де, парень, у неё, глянь-ка, вымя с бабью варежку, молока даст не больше горшка, тогда или пей, или пой…
Я подумал, что долговязый мужик-наводчик, на любом базаре есть такие подстрекатели, а когда заметил, что хозяин Зорьки побледнел смертной бледностью, то принялся успокаивать его: не беда, что у вашей коровы вымя запавшее, молока, надеюсь, хватит побелить похлёбку и котёночка напоить, ну и слава Богу…
Мы оба посмеялись.
И хозяин развернул карту родословной Зорьки: матушка её была скупая — дойку в день давала, зато молоко жирное и густое, когда пьёшь — толсто идёт, как сливки. Масло не переводилось. И каждый год одаривала телёночком. Дочь Зорька в мать.
Хозяину почудилось, что я заколебался в выборе, поэтому он отстранённо сказал: «Не нравится — не бери, не навяливаю. Нужда заставила передать в надёжные руки». Он так и сказал: «не продать», а «передать». Прадед, дедушка, дед и отец выводили породистую скотину, а приспичила вострая нужда с отъездом, корову забивать жалко. В дорогу припас ложки и чашки, крестик на груди да оглядки назад… Человек налегке не бросается в глаза.
По телеге, по колёсам, по сбруе, по лошади, по корове, по самому видно — первый хозяин на селе, а хозяйство распыляет? Непонятно было, к чему это.
Он спросил, из какого я села. Я ответил. Он опять: чей будешь-то? Я назвался. Хозяин в недоумении, вроде не слыхал о таких. Ну, мой тесть — человек славущий был, сказал, что я зять Звонарёва Никиты. У мужика и глаза загорелись радостью. Оказывается, он близко знал моего тестя. У него, говорит, ладони в жёстких мозолях, хлопнет ими друг о дружку, как дощечками.
Примету назвал верную. И я мысленно утешал себя: для начала корова сойдёт и немолочная. Мы и не торговались. Он назвал умеренную цену. На прощание попросил передать привет моему тестю.
Месяц спустя, ночью, он с каким-то парнем, наверное, с сыном, на двух санях привёз лесного сена. Сначала подъехали к тестю, потом разбудили меня. Я не брал сено, ссылался на своё, и расплатиться было нечем. Он увидел на лавке связку новых подков и дверную скобу с кольцом, в основании которого была ажурная металлическая сетка, выкованная мною, ну и выпросил насовсем. Всё-таки с металлом дружил, делал вещи посложнее мотыг и косарей. Он похвалил мои поделки и помечтал, что на новом месте, Бог даст, построит дом, а эту ручку прикрепит к сенной двери. Много годов пролетело, а до сих пор чудится: тот мужик горько плакал.
За всю сознательную жизнь больше не покупал корову, за Зорькино потомство держались: её дочки, внучки и правнучки кормили и поили нас молоком. Все были одного корня, с каждой связана своя история, а глубоко помнится Зорька. Её полюбила и моя молодая хозяйка. Даже в войну жена сумела сохранить Зорькину внучку. С фронта вернулся, а во дворе корова, ну — вылитая Зорька…»